Яркими представителями восточной поэзии являются Саади, Омар Хайям, Али-Шир Навои и др. Одной из ярких личностей персидской поэзии является Джалалуддин Руми. Джалалуддин Руми родился в Балхе (ныне Афганистан) 30 сентября 1207 года. Отец Руми, Мухаммад аль-Балхи, пользовался авторитетом в Хорезме как факих, поддерживавший связи с суфийскими шейхами. Опасаясь преследований хорезмшаха, о котором он неодобрительно отзывался в своих проповедях, и монголов, вторгшихся на территорию халифата, Мухаммад вместе с семьей покинул Балх и обосновался в Конье, столице Рума, так мусульмане называли тогда Малую Азию. Здесь Мухаммад аль-Балхи встал во главе одного из самых известных медресе, а после его смерти это место занял его сын Джалалуддин. Испытывая потребность в получении более полного религиозного образования, Джалалуддин на несколько лет покинул Конью и обосновался в Дамаске и Алеппо, славившихся как центры мусульманской учености. Вернувшись в Конью, он опять встал во главе медресе. Он не помышлял о занятиях поэзией. «Клянусь Аллаhом, – писал он, – я никогда не питал к поэзии никакой склонности, и в моих глазах не было худшего знания, чем она».
Все изменилось, когда произошла его встреча с 60-летним Шамсаддином Табризи, который был убежденным суфием. Он открыл своему ученику мир совершенно новых для него знаний и переживаний. После того, как недруги Шамсаддина вынудили его покинуть Конью, разлучив с Джалалуддином сначала на время, а потом навсегда, Джалалуддин испытал потрясение, пробудившее в нем поэтический дар. Он стал подтверждением восточной поговорки: «Гиганты приходят из Афганистана и воздействуют на весь мир». Он подписал большую часть стихов в память друга, вошедших в «Диван» (одно из главных его творений), именем Шамс. Хусам ад-Дин Чаляби, верный друг и помощник поэта, вдохновлял Руми. Благодаря ему появилось другое обширное собрание стихов – шесть частей «Мансави», знаменитой «Поэмы о скрытом смысле». Его произведения, написанные на персидском языке, столь почитаются в Иране за их поэтические и литературные достоинства, что их называют «Кур`аном на языке пехлеви», и это несмотря на то, что Руми отрицательно относился к шиизму, национальному культу Ирана, критикуя его ограниченность.
Даже доктор Джонсон, хорошо известный своими неблагосклонными высказываниями, сказал о Руми: «Он раскрывает перед странником секреты Пути Единения и делает явными Тайны Пути Вечной Истины».
Помимо «Дивана» и «Мансави», Руми оставил еще три прозаических сочинения: «Фихи ма фихи» («В нем то, что в нем»), «Наставления» и «Письма». Религиозные и философские взгляды, выраженные в его сочинениях, не оригинальны и не систематичны. Но известные идеи о смысле бытия, он перелагал вдохновенным и одновременно живым, простым языком.
Притчи «Мансави» передают основное стремление Руми: обратить взоры людей к Богу, предаться Ему целиком через совершенствование человеческого духа. «Закон – это знание, Путь – деяние, а Истина – достижение Бога».
Поэтический дар и личная популярность Руми привлекли к учению суфиев многочисленных поклонников, а Конью превратили в Мекку суфизма.
Руми оказал значительное идейное и литературное влияние на Запад. Благодаря тому, что в наше время большинство его трудов переведено на западные языки, это явление усилилось.
Знание религии и того, чему учили великие религиозные учителя, является частью суфизма. То, что суфизм особым образом использует терминологию обычной религии, всегда вызывало ярость святош. Вообще, суфии считают, что вера любого религиозного учителя, а особенно сама его жизнь, символизирует собой один из его аспектов того пути, имя которому – суфизм. И Руми был суфием, выражая все идеи в своих произведениях.
Умер Руми в Конье (ныне Турция) 17 декабря 1273 года.
Когда по городу пронеслась весть о смерти Джалалуддина, тысячные толпы вышли на улицу: женщины, дети, ремесленники-старейшины, подмастерья, слуги, купцы, крестьяне. Тюрки, армяне, греки, мусульмане, иудеи, христиане, читали Кур`ан, Талмуд, пели псалмы – все хотели проводить Руми. Одного христианина спросили, почему он так громко рыдает на похоронах мусульманского учителя. Он ответил: «Мы почитаем его как Моисея, Давида и Иисуса нашего времени. Все мы его последователи и ученики».
Жизнь Руми представляет собой сочетание передаваемого учения и личного знания. Его род происходил от Абу Бакра, сподвижника Пророка Мухаммада (мир ему и благословение Аллаhа). Хотя Руми и считают одним из величайших персидских поэтов, поэзия для него была только побочным увлечением. «В конце концов, какое мне дело до стихов?» Для того чтобы довести до сознания людей свое послание, он категорически заявлял, что когда он думает об истинной реальности, у него не остается времени для поэзии. Это осмелился бы сказать только поэт, обладающий высочайшим авторитетом у своих современников. Он говорил, что это единственное угощение, которое могут попробовать его гости, «поэтому он, как добрый хозяин, запасается им».
Изучая те из его идей, которые были доступны посторонним людям, многие иностранные наблюдатели были поставлены в тупик. Один из них ссылается на его «совершенно не восточную идею о том, что женщина является не просто игрушкой, а лучом божества».
Все это наследие, которое оставил Джалалуддин Руми, по-настоящему можно оценить лишь спустя несколько десятилетий и сотен лет. Хоть он и не считал себя поэтом, но его наследники по праву могут назвать его «мастером пера». Предлагаем вам самим в этом убедиться.
* Запах гордыни, алчности и похотливости выдаст тебя, как съеденный лук, когда ты заговоришь. Многие молитвы отвергаются из-за запаха, испорченное сердце проявляет себя на языке. Но если твои намерения чисты, Бог примет даже неуклюжие речи.
* Когда ты читаешь Кур`ан, не смотри на внешнее, сын мой: Иблис считал Адама не более, чем глиной. Поверхностный смысл Кур`ана подобен человеческой форме: его черты видимы, дух его скрыт. Дядьки смотрят на племянника сто лет, однако его внутреннего состояния не видят и на волосок.
* Много ли одержано побед без духовной борьбы и терпения? Претерпевать ради чаши божественного знания не тягостно. Будь терпелив, ибо терпение ключ к радости.
* Каждый миг ты нуждаешься в Боге – об этом отрыто скажи, не противься, подобно упрямому Иблису.
* О розах думай – будешь садом, а думай о шипах – и станешь топливом для пламени печи.
* Можешь сравнить мир с горным ущельем. Что ни скажешь – доброе ли, злое – к тебе же возвратиться это. Глупо думать, будто ты говорил красиво, а эхо изуродовало твои слова.
* Если бы я знал подлинную природу пребывания [вместе с] Богом, разве я отправился на поиски Его? Но это знание неотъемлемо от странствия, это знание не приобретается размышлениями, как бы проницательны они ни были.
* Тело подобно письму: загляни в него и посмотри, достойно ли оно того, чтобы читал царь. Отойди в угол, открой письмо и прочитай, что в нем, убедись, что его слова годятся для царственной особы. Если оно не годиться, разорви его в клочки, напиши другое письмо, исправь ошибки. Но не думай, что легко вскрыть письмо тела, тогда бы каждый с легкостью открыл тайну сердца. Как же трудно вскрыть это письмо! Это лишь для сильных, не для тех, кто играет в игры.
* [Познание] Бога надлежит искать медленно и безо всяких остановок.
Маленький ручеек, постоянно текущий, не загрязняется и не зацветает.
Из этой неторопливости рождаются блаженство и радость;
Это неторопливость – яйцо. А преуспевание – птица, которая из него вылупливается.
* Бедняжка муравей одно зерно
Из кучи тащит, где зерна полно.
И труд его столь тяжек и упорен,
Что остальных он и не видит зерен.
Хозяин тока, опытный мудрец,
На вора глядя, думает: «Слепец!
Ты, прилепясь душою к пустяку,
Не зришь обилья на моем току».
Так многие из нас в плену обмана
Постичь не могут мудрость Сулеймана,
Пылинкой малою ослеплены,
Не видим мы ни солнца, ни луны.
Меж тем любая тварь – Всего лишь глаз,
Чтоб видеть истину в счастливый час.
* Много путей ведет в Каабу… Но влюбленный знает, что истинная Святая Мечеть – это единение с Богом.
* Солнце освящает тысячу дворов, но уберите стены и вы увидите, что свет един.
Муслимат Баканова