Один из древнейших и популярных в народе жанров татарского фольклора — мунаджат. В татарском фольклорном архиве Ульяновского государственного педагогического университета, не считая частушек-четверостиший, самое большое количество текстов составляют тексты баитов и мунаджатов. Это можно объяснить тем, что эти родственные жанры не ушли в прошлое, не устарели, а продолжают создаваться и сегодня, так как отражают все события общества и личной жизни и показывают отношение народа к ним. В поэтической форме мунаджаты и баиты передают мысли, переживания, чувства отдельно взятых людей и общества.
В наше время, можно сказать, в селах уже не сочиняются ни сказки, ни песни, но вышеназванные жанры народного творчества продолжают активно твориться, в основном, женщинами зрелого возраста. Конечно, сейчас из всех видов баитов пишутся в большинстве случаев баиты, посвященные личным трагедиям, где отражаются также и какие-то исторические события. А среди современных текстов мунаджатов преобладают мунаджаты, посвященные Аллаху и Пророкам (мир им), раздумьям о жизни и смерти, также «материнские» мунаджаты.
В переводе с арабского языка мунаджат — беседа в одиночестве с собой, очищение, молитва, обращение к богу с мольбой о прощении [ 3 : 48].
В «Татарском энциклопедическом словаре» дается такое определение данному жанру: «Мунаджат (араб.букв. — разговор с самим собой, обращение, мольба к Аллаху о прощении) — лирический жанр восточной, в том числе татарской литературы и фольклора. В литературе — стихи, в народном творчестве — напевные произведения, пронизанные философскими размышлениями, с преобладанием мотивов грусти, печали и разлуки. Бытующие в письменной и устной форме»[1 : 371].
Как пишут исследователи мунаджатов, генетически они восходят к древним тюркским культовым обрядам — похоронным плачам «сыктау», которые встречаются уже в Орхоно-Енисейских рунических письменах, эпиграфиях (V-VI вв.). Такие песни-плачи издревле существовали не только у тюрков, но и у многих других народов мира, некоторые из которых продолжают существовать и сегодня. Но булгаро-татары, приняв классическую религию — ислам, рано перестали исполнять эту обрядовую поэзию во время похоронного обряда, так как Коран призывает людей к терпимости и терпеливости, и сегодня на людях громкий плач, причитания по усопшему не приветствуются, поэтому похоронный процесс татар проходит как бы в скорбном торжестве, думая прежде всего о покое самого ушедшего. И так с официальным принятием ислама в Волжской Булгарии (X в.) чем больше упрочиваются его позиции, тем больше он входит во все сферы жизни народа.
В устном народном творчестве булгаро-татар, как мы уже говорили, напевные произведения с философским содержанием о жизни и смерти были давно, мунаджаты, будучи схожими с ними, постепенно слились с этим жанром, пополнив песни-плачи образами, мотивами из мусульманской религии. В последующем мунаджат вобрал в себя и другие жизненные вопросы, как взаимоотношения между матерью и ребенком, расставание с Родиной, разлука с близкими и отношение народа к каким-то общественно-политическим событиям, которые попирали народные ценности.
Мунаджат всегда считался почитаемым жанром, носителем религиозных идей. По музыкальному стилю он занимал промежуточное положение между собственно музыкальным фольклором, коранической речитацией, а также книжным пением. Мунаджат способствовал приобщению широких масс к высокому искусству ат-таджвида (речитации Корана), опиравшемуся на законы иной (арабской) культуры.
Мунаджаты, как и баиты, относятся к лиро-эпическим жанрам, в которых при значительной роли текста именно напев формирует стиховой ритм. Сходными чертами в баитах и мунаджатах является трагизм. В баитах он выражен в их сюжете. Мунаджаты не содержат эпичности, событийности, которая присуща баитам. Как верно отмечает А.Х.Садекова: «Это, если можно так выразиться, камерный, интимный жанр»[3 : 54].
Сначала они создавались в форме рифмованной прозы, как многие суры Корана, затем все больше начала преобладать стихотворная форма. Мунаджаты активно употреблялись в персидской и тюркской литературах средневековья. Он был одним из любимых лирических жанров в суфийской поэзии. К нему обращались и татарские поэты, как Э.Камал, М.Кулый, Г.Утыз Имяни, А.Каргалый, Ш.Заки, Г.Кандалый и др. Мунаджаты сыграли значительную роль в формировании нового языка татарской поэзии. В отличие от канонических текстов, которые распевались на арабском языке, мунаджат дал возможность верующим обращаться к Всевышнему на родном языке.
Благодаря сильному эмоциональному воздействию, мунаджаты способны вызывать сильное сопереживание у слушателей. Одновременно такие напевы служат способом душевного очищения — катарсиса для самого исполнителя. Они совмещают эти две основные функции с преобладанием последней, поскольку в отличие от канонических напевов, являются личным обращением к Богу с самыми сокровенными мыслями и пожеланиями.
В татарской фольклористике существуют две классификации по тематике мунаджатов. Первая, более ранняя, представлена у Р.Ф.Ягъфарова [2 : 20—22], в которой выделяются три тематические группы мунаджатов:
1) мунаджаты о разлуке с Родиной, родной землей;
2) мунаджаты о взаимоотношениях матери и ребенка;
3) мунаджаты о жизни и смерти.
Вторая классификация Ф.И.Урманчеева [4 : 110—114] содержит четыре тематические группы:
1) мунаджаты о родной земле;
2) мунаджаты о матери и дитя;
3) мунаджаты о смерти и бессмертии;
4) мунаджаты, посвященные Аллаху и его Пророкам (мир им).
Можно отметить, что Ф.И.Урманчеев лишь дополняет первую классификацию, вводя четвертую тематическую группу. Но, на наш взгляд, это очень существенное дополнение, так как основную массу татарских мунаджатов составляют те из них, которые посвящены Аллаху и его Пророкам, главным образом Пророку Мухаммеду (мир им). Фольклорист А.Х.Садекова в этой группе мунаджатов выделяет два вида произведений:
1) религиозно-житейские, где берется какое-то богоугодное свойство человека, упоминаемое в Коране;
2) чисто коранические, которые носят обучающий характер, призваны обучать азам религии [3 : 49].
Жанр мунаджатов не стоит на месте. Он развивается, появляются новые темы, новая функциональная направленность. Так, например, в ходе изучения мунаджатов Ульяновской области нами была выявлена тематическая группа, не освещенная ранее в научных трудах татарских фольклористов. Эту группу составляют мунаджаты, функция которых — выразить благодарность хозяину дома, собравшего гостей в своем доме на маджлис (религиозное застолье) и оказавшему им радушный прием и гостеприимство. Было проанализировано семь таких текстов из разных населенных пунктов Ульяновской области. Самый ранний из текстов относится к 2001 г. Появление такого специфического цикла произведений можно объяснить тем, что в девяностые годы, вместе с возрождением духовности, люди получили возможность открыто проводить религиозные праздники, устраивать застолья (дини маджлис или ясин маджлисе), куда обычно приглашаются уважаемые служители религии (Муллы, Имамы), которые читают молитвы, дают религиозные наставления, в конце гости часто исполняют мунаджаты.
По своему характеру мунаджаты этой группы перекликаются с пожеланиями (теләкләр), которые существуют как отдельный жанр татарского фольклора. Поэтические пожелания-поздравления есть и в детском фольклоре, в школьном, также они испокон веков сопровождают семейные (родильные, свадебные) .. Но тексты пожеланий в мунаджатах создаются учитывая специфику этого жанра.
По лексическому составу они очень близки к религиозно-философским мунаджатам, но совершенно новая функция этих произведений дает нам основание выделить их в отдельную группу. Это такие произведения, как «Последнее пожелание», «Мунаджат хозяину дома», и др. В них произносится молитва (дева — лит. дога, дуа) о благоденствии, покое и здоровье хозяину дома, в котором проходит маджлис, и его семье. Некоторые произведения из этого цикла так и называются «Молитва», а также есть произведение с поэтическим названием «Гостеприимный дом подобен райской обителе». В мунаджатах данного цикла воспеваются общеизвестное гостеприимство, радушие, с которым встречают гостей в татарских домах:
Сагынып килдем өегезгә, С большим желанием
Даһи нурлы йөзегезгә. Пришла я к вам.
Мине хөрмәтләгән өчен, За оказанное уважение ко мне
Ходай хөрмәт бирсен сезгә! Пусть Аллах возвысит вас!
Әй туганнар! Сыйладыгыз О родные!
Дөнья нигъмәтләре белән. Оказали вы мне гостеприимство,
Ходаем сыйласын сезне дә Пусть же Аллах дарует вам
Җөмах нигъмәтләре белән. Райские угощения.
(«Мунаджат хозяину дома»)
Наилучшим пожеланием для верующего человека является не только благоденствие в этом мире, но и в жизни вечной. Отсюда постоянная параллель: гостеприимный дом — райская обитель («кунак өе – җәннәт түре»). Произведения этой группы мунаджатов насыщены религиозной лексикой: «дога» (дева) — молитва, «иман нуры» — свет веры, «җәннәт хуры» – райский житель, «кыямәт көне» – день Воскресения, «зикер-тәсбих» – молитвы-поминания Всевышнего, «оҗмах, җәннәт» – рай, «мәхшәр җире» – место сбора в Судный день и др.
Слова благодарности переплетаются с прямыми обращениями к Аллаху:
Әй Иләһием! Сорыйм синнән, О Аллах! Взываю к тебе,
Ирештергел хаҗәтемне. Ответь на мои молитвы.
Дөньялыкта без тарлыкта, Земная жизнь — лишение.
Насыйп әйлә җәннәтеңне. Помоги нам унаследовать рай.
(«Последнее пожелание»)
Некоторые произведения построены с помощью приема вопросов-ответов. Например, «Для кого восемь степеней рая?»:
Сигез җәннәт кемнәр өчен? Для кого восемь степеней рая?
Намаз-руза тотканнарга, Молящимся и постящимся,
Ата-анасын рәнҗетмичә, Отца и мать почитающим.
Тәрбияләп бакканнарга.
В мунаджатах с другой тематикой среди богоугодных дел также упоминается и организация религиозных застолий (дини маджлис). Так, в совершенно ненавязчивой форме выражается похвала хозяину дома. Нужно отметить, что по религиозной этике не принято восхвалять, возвеличивать человека, поэтому в данных текстах мы не найдем описания внешности или каких-либо выдающихся качеств человека, к которому обращен мунаджат. Для сравнения возьмем величальные песни русского фольклора, где идеализируются внешность персонажа, его одежда, поступки и внешний мир. В мунаджатах хозяину дома воздается хвала, слава — только Всевышнему (это характерная черта всего татарского народного поэтического творчества), который помогает своему рабу в добрых деяниях, и человек стремится к его благоволению, прося помощи и преуспевания в земных делах, прощения грехов и райской обители в мире ином. Эта концепция воплощена во многих мунаджатах, а особенно полно в мунаджатах данного цикла:
Тәмам итәм мөнәҗәтне. Заканчивая мунаджат,
Хактан сорап җәннәтне: Взываю ко Всевышнему:
“Иләһием, сыйдыр безне, “Господь наш, причисли нас к любимым рабам,
Кыл барчабызга җәннәтне”. Даруй нам райскую обитель”.
(«Восемь степеней рая для уммы Мухаммеда»)
Подводя итоги по даному циклу, хочется сказать, что хотя исследуемая группа мунаджатов еще и не отражена в классификациях фольклористов, мы сделали попытку на основе сравнительно-сопоставительного анализа выявить специфику представленных произведений. Мунаджатам, посвященным хозяину дома, характерна религиозная лексика и образность, что сближает их с религиозно-философским циклом произведений, но совершенно новая, не свойственная предыдущим произведениям функция выделяет эти произведения на фоне уже рассмотренных нами ранее.
Среди мунаджатов, посвященных Аллаху и его Пророкам (мир им) многие носят обучающий характер, пропагандируя те или иные положения священного Корана. Вот часто встречающийся у пожилых информаторов мунаджат, посвященный многократному повторению «зикра» — «хвала Аллаху»:
Үзеңне бел гел, инсан, эшләмә яман,
Динебездер – дин ислам, шөкер әлхәмделиллә!
(«Рухка зикер»)
Будь бдителен, о человек, не совершай зла,
Религия наша — ислам, хвала Аллаху!
(«Молитва для души»)
«О Аллах», «Господь мой, взываю к тебе», «С именем Аллаха на устах», «Проснитесь, мои очи», «Совершай намаз» и много других мунаджатов, которые определяют, наряду с обучением азам религии, и нравственно-моральные устои булгаро-татарского народа, осуждают дурнословие, жадность, беспечность. Смирение и скромность, усмирение страстей, терпение, исполнительность — такие морально-волевые качества воспеваются в религиозных мунаджатах:
И дусларым, амәл кылыйк, Друзья, поспешим же творить добро,
Ә амәлдән соң дева кылыйк. Затем обратимся к Аллаху с молитвой.
(«Господь мой, взываю к тебе»)
Среди религиозных мунаджатов есть и такие, которые посвящаются пророку Мухаммеду (мир ему и благословение). Они составляют отдельный цикл: «Ко дню рождения Пророка», «Смерть Пророка», «Салават» и другие. В них повествуется о жизни великого пророка Мухаммеда, восхваляются его преданность Аллаху, подвижничество, служение своему народу:
Рәсулуллаһ сорар: “Безне, И взмолится Пророк, говоря:
Өммәтемне ярлыка!” — диеп. “Господь, помилуй мой народ”.
(«Салават»)
В народе очень любимы мунаджаты, повествующие о человеческих качествах пророка, например: «Пророк знал сиротство». В них повествуется о том, как он умел откликаться на чужую печаль, был милосерден и очень мягок к сиротам. Описывается один эпизод из жизни Пророка, когда он, увидев грустного ребенка-сироту, спросил у него о его печали. Малыш ответил, что у него нет родителей, поэтому некому покатать его на верблюде (вар. на лошади), как делают это другие дети. Тогда Пророк (мир ему и благословение) посадил ребенка себе на спину и стал играть с ним, проявляя родительскую нежность. Такие назидательные картины из жизни пророка передаются из поколения в поколение, побуждая следовать его жизненному примеру.
Также широко известен мунаджат «Муса»(«Моисей»), который бытует в народе в разных вариантах, но все тексты построены в форме диалога между Аллахом и Пророком. Он легок для заучивания, так как написан простым языком, чтобы дать наставление людям, как надо жить, чтобы попасть в вечный Рай.
В среде мусульманских народов в последнее время стал популярным праздник Мавлид — празднование дня рождения пророка Мухаммеда (мир ему и благословение). Татары проводят этот праздник, собирая застолья (дини маджлис), на которых пожилые женщины исполняют мунаджаты, посвященные Пророку Мухаммеду, читаются салаваты (благославления Пророка). «Мавлид», «Праведный юноша», «Он родился», «Благославенный Пророк» и многие другие произведения, где говорится о том, что последовавшие за Пророком, его примеру заслужат благоволения Аллаха и право заступничества в Судный день.
В этом религиозном цикле мунаджатов также распространены произведения, носящие имена аятов из сур Корана — «Мы ниспослали» (сура «Ночь предопределения»). Здесь речь идет о том, что читающий эту молитву встанет в один ряд с Пророками. В мунаджате «Читайте Альхам» говорится о суре «Открывающая Коран» (“Аль Фатиха”), которая в народе носит название «Альхам».
Итак, анализ мунаджатов изучаемого региона показывает, что мунаджаты, посвященные Аллаху и его Пророкам (мир им), в целом имеют информационно-дидактический характер. По этой причине образная система их очень скудна, выразительно-экспрессивные средства практически не используются. Они заменяются религиозными мотивами и специфической лексикой.
В мунаджатах о родной земле звучит тоска по Родине, родным и близким:
Кояш чыккач дөнья нурлана, Озаряется солнечным светом земля,
Илне сагынып булам дивана. Думая о Родине, я схожу с ума.
(«Печаль»)
В эти трудные минуты человек, оказавшийся вдалеке от Родины, близких, обращается к Богу, чтобы он дал ему терпение вынести эту разлуку:
Тулган күңелем, Переполнена моя душа,
Раббым, бир түзем. О Аллах, дай мне терпение.
(«Печаль»)
Призыв терпеливо относиться к жизненным испытаниям звучит в мунаджатах «Мунаджат о терпении», «Вернулся бы твой ребенок на Родину», «Расстался я с Родиной» и во многих других.
Человек, покинувший родной край, сравнивается с одиноким соловьем (аерылган былбыл), для которого и запах, и вода на чужбине теряют вкус:
Ят җир иссез, суы тәмсез, Страна чужая без запаха, вода ее без вкуса,
Аерылдым илләремдин. Расстался я с Родиной.
(« Расстался я с Родиной»)
Яркая экспрессия создает особый психологизм:
Минем эчем-тышым яна, Я весь объят пламенем,
Йөрәгем канга болгана, И сердце обливается кровью.
Бу башым булды дивана. Я просто схожу с ума.
(«Мунаджат о терпении»)
или:
Сандугач сайрый чыгып читлектән, Соловей не поет в клетке,
Йөзем саргайды кайгы күплектән, Лик мой пожелтел от горя.
Кара урманнарда чикләвекләр күп, В черных лесах орехов много,
Кайгы басар туганнар юк. Но нет родных, чтобы меня утешить.
(«Печаль»)
В тяжелых думах о Родине возникает символический образ белой рубашки(ак күлмәк), символизирующий белый саван. Герой мечтает вернуться на Родину, чтобы умереть на родной земле.
Үз илемдә газиз җанны бирсә идем.
Умереть бы на родной земле
(«Вернулся бы твой сын на Родину»)
Таким образом, мы видим, что трагизм, являющийся особенностью мунаджатов, в произведениях о родной земле приобретает необычайную остроту. Исполнителя переполняет чувство одиночества и безмерной печали. Лишь вера во Всевышнего помогает жить, преодолевая трудности, помогает верить и надеяться на встречу. В отличие от предыдущей группы мунаджатов, в данной группе произведений используется яркая эмоциональная образность, появляются традиционные в народной лирике образы соловья, цветка, используются образы-символы белого савана, темного леса и др. Широко используются художественно-выразительные средства: метафоры (пожелтел мой лик, горит сердце), эпитеты (печальный голубь), метонимия (голова, в значении «человек»), сравнительные обороты (человек, оторванный от родных, сравнивается с листьями дерева, сорванными ветром) и др.
В результате исследований мунаджатов изучаемого региона можно сказать, что в них сохранена вся поэтика, красота жанра и они достойно вливаются в культурное наследие татарского народа. Надо сказать, какой бы разнообразной не была тематика мунаджатов, они делятся на две большие группы:
1) мунаджаты назидательного характера;
2) мунаджаты, повествующие о самых горьких минутах в жизни человека, которые являются криком Души. В этом внутреннем монологе израненного сердца накал страстей, боль, страдания доходят до высшей точки и просят разрешения. Человек хочет, чтобы его слышали и слушали. Среди мунаджатов такое содержание является преобладающим.
Р.К.Садыкова — кандидат филологических наук, доцент УлГПУ, член совета ООД «Российское исламское наследие»
(г.Ульяновск)